Капитан на день.

[ПрЫнЦ ПоТрОшИтЕлЬ]

Капитан на день
Автор: Синий Мцыри - ficbook.net/authors/215149
Фэндом: One Piece
Пэйринг : Киллер/Кид

-Лежи тихо.
- Я и так, блядь, лежу тихо.
- Молчи.
- Я молчу.
- «Молчи» означает не разговаривать.
- Я…

фапать дальше

У Киллера сухие и очень жесткие руки, у него царапаются мозоли, и на ладони очень отчетливо прощупывается гладкий выпуклый шрам. Киллер неторопливо берет его лицо в ладонь, зажав рот и сдавив щеки, и вкрадчиво повторяет, наклонив голову:
- Тихо. Ни слова.
Киду очень хочется спросить, какого хрена. Киду очень хочется, просто хочется, до одури, его ведет и размазывает, и это все настолько ново и странно, что ни одна его часть не бунтует, не пытается воспротивиться.
Кид бы вскочил с узкой жесткой койки и заорал.
Или молча замахнулся, ударил, распахав грудь в расстегнутой рубашке, раскроил бы ее привычной послушной сталью, и Киллер бы упал за свою дерзость и не встал.
Кид бы такого не позволил, но он позволяет. Ему слишком любопытно.
А еще до стыдного, до смешного неловко, жарко и удушливо хорошо.
Киллер отпускает его лицо и отходит от кровати, на нем маска, и эта маска ничуть не мешает Киду знать в точности, какое выражение лица у его старпома.
Кид иногда задумывается, сколько лет его знает, и как так вышло, что Киллер, который во всем лучше, во всем выше и старше него, всего лишь старший помощник.

Киллер предпочитал быть тенью, Киллер предпочитал помогать Киду, а не делать то, чего хотелось ему самому, и Кид никогда не спрашивал, а Киллер как раз был из тех, кто не говорит, когда не спрашивают.
А потом как-то Кид просто… увидел его без маски. Впервые за много лет
Киллер был ранен, у него обгорело лицо, часть волос и шея, облезли руки и грудь, и весь корабль сошел с ума на несколько месяцев, потому что их последний оплот покоя и порядка валялся в койке, не приходя в себя, и Киду пришлось самому все делать.
Ему не понравилось. В их странной дружбе он всегда был тем, кто мог позволить себе все, потому что он был младше, глупее, отчаяннее и злее, чем умница-Киллер.
Кид сидел у его кровати и вспоминал, как Киллер мазал его разбитые колени перекисью водорода, матерясь сквозь зубы. Киллер подстригал его волосы, Киллер сказал, что он может стать Королем, и Кид собирался им стать.
Когда Киллер пришел в себя, Кид спросил его то, что давно хотел спросить. Давно должен был спросить.
«Чего ты хочешь, Киллер?»
Нет, конечно не так. Он спросил, срываясь в злой рык, вцепившись в одеяло и чуть его не порвав, он бы вцепился и в самого Киллера и хорошенько его встряхнул, если бы Киллер не дышал через трубочки и не смотрел на него мутными глазами.
- Чего ты хочешь, никчемный ты ублюдок?
И Киллер впервые на его памяти улыбнулся. Ну, то есть, не в первые, конечно, но Кид видел его без маски уже слишком давно. Улыбку Киллера он привык слышать и узнавать в приглушенном преградой голосе.
Киллер поймал его руку и сжал, и Киду стало мучительно неловко, это было отвратительное ощущение, к которому он не привык и привыкать не собирался…

- Ты будешь лежать молча и делать то, что я скажу, - негромко произносит Киллер, отходя еще на шаг. Он спокоен, не как всегда, - еще спокойнее, чем обычно, такую ледяную сдержанность он обычно проявляет только в одном случае, когда готовится убивать, напоить свои ножи кровью.
Киду нравится это больше, чем можно сказать вслух.
Киду вообще нравится все, что происходит, все, куда завел его тот вопрос о том, чего хотел Киллер.
- Разденься, - негромко говорит Киллер, и Киду хочется послать его куда подальше, и он, раз уж нельзя говорить, делает это взглядом. Получается, кажется, очень красноречиво, потому что за маской слышен негромкий смешок.
Кид откидывается на спинку койки – Киллер спит в какой-то совершенно нищей заднице, и Кид думает, что в его каюте было бы намного удобнее, но даже то, что это койка Киллера, его кровать, его запах на кровати, его территория и его правила игры, делает всю ситуацию еще интереснее.
Кид ведет плечами, и шуба, соскользнув, остается лежать на серой от времени подушке.
Кид неторопливо развязывает пояс, роняет его на пол, отведя руку в сторону, и тяжелые золотые бляшки со стуком падают. Этот звук режет вязкую тишину, почти причиняет боль.
Кид приподнимается, выгнувшись чуть больше, чем нужно, стягивает с себя штаны, сдвигает их, не торопясь, гладя ладонями по бедрам. В этом нет особой нужды, но сколько в этом тягучего удовольствия и томления. Он слышит странный вздох со стороны Киллера, и не может не признать, что доволен собой.
Он знает, как среди пиратов в основном относятся к этим делам. Киллер соврет себе, если скажет, что ему наплевать. Ему было бы легче жить, если бы не пришлось отказывать себе в некоторых удовольствиях, за которые можно получить не самую хорошую репутацию. Одно дело – драть девок, которые на тебя сами гроздьями вешаются, в одиночку или на пару с тем же Киллером. Нормально, даже принято, засунуть пальцы в трусы шлюхе, которая стелется по тебе в кабаке, под громкий гогот и свист команды.
Ненормально в этот момент встречаться глазами с Киллером и ждать реакции.
Совсем пиздец – смотреть, как Киллер раскладывает девчонку в борделе, вместо того, чтобы уделить внимание той, что лежит под тобой.
Хуже некуда – чувствовать себя отлично, распялившись на кровати старпома, как та самая проститутка, упирая ногу в стену, так, что трусы свисают с лодыжки, штаны валяются на полу пестрой тряпкой, а член прижимается к животу.
Киллер кладет ногу на ногу.
Киллер всегда знает о своем капитане все, в этом его самая большая проблема и вина. Но если бы не Киллер и не его странная фраза, Кид так и дрочил бы в своей каюте до смерти, представляя себе совсем не пышногрудую девицу, и все были бы счастливы.
Но Киллер слишком умен, намного умнее Кида, будь он проклят.
«Я хочу, - лицо Киллера стоит у него перед глазами до сих пор, его бледные пальцы, сжавшие руку Кида, и отвратительно слабые, дрожащие губы, - я хочу, чтобы я на один день был капитаном.»
Тогда Кид еще решил, что Киллер шутит. Тогда он с облегчением засмеялся, кляня урода на чем свет стоит. Киллер, черт бы его взял, приходил в себя. Кид ненавидел себя за то, что он слишком привык к своему старому и мудрому старпому.
А потом приходит день, когда Киллер окончательно оправляется, он как-то вечером просто входит в каюту Кида без стука и останавливается над столом, закапанным чернилами.
Он говорит всего одну фразу:
- Обещание, Кид.
Не «капитан».
Просто «Кид».
И вот Кид здесь.
И если бы он знал, для чего Киллеру, мудрому, бывалому, всезнающему уебку Киллеру, это капитанство на один день, он бы хоть вымылся, что ли. Он, может быть, груб и неуклюж, но он не будет себе врать, притворяясь, что не знает, куда дело идет.
Киллер наклоняет голову, и больше всего Киду хочется, чтобы он снял маску. Киллер негромко говорит:
- Ты знаешь, что делать.
Кид вовремя вспоминает правила, когда с его языка уже готово сорваться: «Да хрена с два».
Он качает головой, глядя на Киллера исподлобья. У него стоит почти болезненно, и шея и грудь идут пятнами – Кид знает это, потому что всегда так краснеет, проклятье всех рыжих его не обходит, проклятью рыжих людей наплевать на то, что Кид суров, просолен и бит морем. Он краснеет, как целка.
Киллер настаивает:
- Ты знаешь, что делать.
Кид медленно ведет рукой по животу, не сводя взгляда с глухой маски, обводя глазами каждую трещину, скол краски, как будто ощупывает жадным взглядом живое лицо. Он гладит кончиками пальцев по каменным мышцам, обводит пупок, скользит по дорожке волос, цепляет костяшками пальцев головку члена и шипит сквозь зубы.
Ему неудержимо хочется материться.
Кид прослеживает пальцами темную вену, закрывает в кольцо основание ствола и выжидающе смотрит на Киллера.
- Дальше.
«Я тебе не баба», - Кид хочет зарычать, он, может, и хотел бы вскинуться и уйти, выбив запертую дверь.
Но он сжимает в кулаке мошонку, запрокинув голову, надавливает пальцами на промежность, скользит ниже, чувствуя, как руки начинают трястись.
Во что он впутался.
- Смажь. Ты повредишь себя. Нужно не это.
Кид поднимает тяжелую голову и смотрит на Киллера с ненавистью. Тот мягко добавляет:
- Давай.
Кид облизывает пальцы, и они делаются красными от помады. Он отводит руку и смачно сплевывает в нее, прикрыв глаза, размазывает слюну, приподняв задницу, касается мокрым пальцем входа и задыхается от ударившей в голову крови. Сердце бухает в горле, и Кид кусает щеку изнутри, бьет пяткой в стену:
- Блядь, я не могу!
- Ты не просто можешь, ты хочешь, - Киллер повышает голос и поднимается со стула, подходит к кровати, устало садится на ее край, ведет рукой по колену Кида. – И ты забыл молчать.
«Я сейчас мать родную забуду, ублюдок,» - думает Кид. Он давит влажным пальцем, с трудом проталкивая его в себя, и обещает себе убить Киллера, когда это все кончится. Киллер водит по его ноге ладонью, другой рукой он расстегивает свою рубашку. Он всегда застегивает ее всего на три пуговицы, но сейчас кажется, что он расшнуровывает сраный корсет, настолько медленно он это делает.
Не то чтобы Кид его голым никогда не видел.
Просто он при этом никогда не трахал себя пальцами, раскинув ноги и почти смиренно дожидаясь, пока Киллер обратит на него внимание.
Пальцы в заднице ему не нравятся, и Кид думает, что это к лучшему. Если бы ему понравилось подобное, он бы вообще застрелился.
Он уверен, что со стороны матери-природы с ним все в полном порядке.
У него проблема со стороны Киллера, и только.
Киллер расстегивает джинсы, наклонив голову. Его вездесущие патлы падают, закрыв маску, и Кид видит, как пара прядей прилипла к потной шее.
Кид ускоряет движения, делая их почти грубыми, доводя до боли, намеренно раня и вредя, только чтобы у него не поехала крыша, чтобы не разрешить себе получать настолько извращенное удовольствие.
Киллер накрывает его ладонь своей, развернувшись, задевает пальцами мошонку, и Кид дергается, как током ударенный. Он сжимается вокруг собственных пальцев, и это что-то новенькое.
- Не гони.
Киллер тянет его за запястье, заставляя вытащить мокрые пальцы, и Кид поднимает голову, чтобы рассмотреть себя. Он извозил всю задницу в помаде, по бедру стекает нитка слюны, вид краше некуда, и Киду вдруг хочется заржать.
Киллер проводит пальцами между его ягодиц и издает странный звук, и Киду недосуг разгадывать, что это означает. Его выламывает на койке пополам, так, что он врезается затылком в спинку и перед глазами пляшут искры.
- Сука, - говорит он, жмурясь.
Он чувствует, как длинные волосы щекочут его, падают на грудь, ведут по шее, липнут к мокрым плечам, и только потом ощущает горячую удушливую тяжесть чужого тела на себе, вдавившего его в жесткий матрас. Киллер улегся на него, придерживая разведенные ноги, Киллер ведет носом по его шее, колется бородкой и дышит так, как будто он только что порубил в фарш целый взвод дозорной выбляди.
На Киллере нет маски, на нем ничего нет, кроме полуспущенных штанов, и Кид чувствует, как его член мажет мокрой головкой по бедру. От этого хочется ухватиться за край койки и орать.
Киллер очень выручает его, целуя сразу глубоко и мокро. Целоваться с мужиком необычно так, что у Кида болезненно сводит живот и бедра, и ему хочется прижаться, выгнуться, почувствовать больше и сильнее все, что с ним творится. Киллер не церемонится, цепляя губу зубами, борода царапает, Кид чувствует, что по подбородку сползает слюна, и это все настолько стыдно и странно, что Кид шипит в поцелуй и вскидывает бедра, ему мало, ему нужно распробовать и понять, что с ним творится.
Кому он врет. Он все давно понял.
Самое страшное, Киллер тоже.
Киллер придерживает его за ягодицы, чуть растянув пальцами, и Кид сжимается почти неосознанно, открывая глаза. Он ловит блестящий взгляд Киллера из-под лохматой челки и напрягается всем телом. Киллер переводит дыхание и говорит негромко:
- Ты спросил, чего я хочу. Я ответил тебе. Я делаю сейчас то, что ты хочешь сам, но никогда не признаешься.
- Больно умный, - рычит Кид и скользит по его животу рукой, собираясь взяться за его член и направить в себя, покончить с этим всем одним рывком, но Киллер перехватывает его запястье и придавливает к подушке, заводит вторую его руку наверх тоже и советует:
- Держись крепче. Не спеши. И помни правила.
Кид не успевает возразить. Он, может, и послал бы Киллера в жопу, но…
Это даже не смешно.
Это чертовски больно, это противно и вызывает неприятное чувство паники, отторжения, ужаса от присутствия в себе чего-то инородного, это заставляет ощущать себя растянутым и заполненным и грязным.
Всего на секунду.
А потом простая мысль: "Это Киллер. Во мне Киллер, Киллер лежит на мне и тревожно спрашивает, как я, он зовет меня по имени," - смывает все. Кид вскидывается, насаживаясь до конца, и стонет так, как сам от себя никогда не слышал и не ожидал.
- Что ты замер, - он открывает глаза и медленно облизывает губы, усмехаясь, только чтобы Киллер перестал так смотреть. – Я тебе не девица, не сломаюсь.
- Ты должен молчать, - хрипит Киллер, и Кид видит в его глазах то, что, наверное, видят перед смертью его жертвы, - сметающую все черноту, захлестывающую, глубокую и притягательную.
«Почему я не сделал этого раньше?» - думает он, откидывая голову на подушку.
Он знает. Он никогда не сделал бы этого сам. Для некоторых вещей ему не хватало смелости и слишком через край было гордости.
Киллер был умнее.
Кид просто никогда бы не подумал, что Киллер тоже…
«О таких вещах просто не говорят,» - думает он.
А потом он не может даже думать. Только просить – глазами, телом, пересохшими от жары губами – не останавливайся, двигайся, доводи нас до конца, пока я не передумал, пока я не соскочил с этой мысли, ты же у нас, блядь, умник.
Киллер не сдерживается больше, и Кид, наконец, верит в то, что все сделано как надо. Что все происходит так, как должно быть, и что того, чего он всегда хотел, хотеть стоило.
Он видит Киллера в шестнадцать, злого, с разбитым лицом и черными от гнева глазами, и Киллер медленно облизывает губы, слизывая натекшую из расквашенного носа кровь, и Кид впервые чувствует что-то странное, что он тогда принимает за больной живот.
Он видит Киллера на вантах, Киллеру девятнадцать, он только-только отпустил волосы, и выглядит на ветру, полоскаемый бурей насквозь, с развевающейся рубашкой и штанами пузырем, как сам дьявол. На лезвиях у него на бедрах блестит темная кровь, и Кид быстро отворачивается, пытаясь вспомнить, что у них тут вообще-то абордаж.
Киллер орет на него, выдернув прямо из пасти морского короля, а Кид сидит, хохочет, отплевываясь от воды, и сдвигает ноги, чтобы не видно было каменного стояка под мокрыми штанами.
Киллер заходит в его каюту и напоминает ему об обещании…
Киллер берет его за подбородок и придавливает пальцем нижнюю губу. Он замирает, перестав на секунду двигаться, и нависает над ним, заглядывая в лицо.
- Кид.
- Давай быстрее, - просит Кид, и Киллер не напоминает ему больше, чтобы он молчал.
Они кончают вместе, и Кид знает, что это означает у суеверных и озабоченных людей что-то страшное и идиотское. Киллер вскидывается, выгнув шею, на его груди блестят капли пота. Кид кричит, срывая голос до хрипа, и знает, что Киллер забудет об этом, если он прикажет. О любой его слабости забудет.
Ему не хочется, чтобы Киллер забыл.
- Блядь. Твою мать, - он задыхается, царапая ногтями простынь, руку Киллера, стену рядом с собой, выгибается до хруста в спине, его неудержимо встряхивает.
Это в сто раз больше, чем он ожидал.
Это в сто раз сильнее, чем с девкой.
Кид смотрит на Киллера из-под прикрытых век. Ему кажется, его долго топили в соленой воде, все тело тяжелое и шевелиться не хочется.
Киллер сидит в его ногах и вытирает влажной простыней себя, потом его, Кид чувствует, что между ног противно и мокро, на бедре сохнет полоска семени, и даже мысль об этом вдруг заставляет его напрячься.
Киллер улыбается, не глядя на его лицо, и негромко говорит:
- Капитан может приказать все, что угодно, Кид. Мне странно, что ты об этом забыл.
- Я просто не извращенец, - бормочет Кид, снова закрывая глаза. Ему легко и смешно, как укуренному.
Киллер смеется, чего Кид не слышал лет с двенадцати.
Кид обещает себе, что в следующий раз будет его очередь, и что он, на правах капитана, сдерживаться не будет.

@темы: фанфик, фап, 3 капитана, supernovas, слеш, One Piece